› Векторные изображения гербов, флагов и эмблем	› (!) КОНСУЛЬТАЦИИ, советы, методические и практические рекомендации по геральдике
› Разработка гербов и флагов

Геральдика – это искусство контекста. Интервью с М.Ю. Медведевым

04.12.2012 / Лев Усыскин (Полит.ру)

На рис. – герб рода Елагиных (худ. М.Ю. Медведев)

Михаил Юрьевич, в начале нашего разговора необходимо вас представить читателю. И уже здесь я сталкиваюсь с известным затруднением. Кто вы? Историк? Юрист? Искусствовед? Эксперт в области дизайна? Что вообще означает слово «геральдист»?

Я – историк, международная геральдическая традиция – главный объект моих интересов. Исходя из исследуемого мной опыта, я иногда создаю новые гербы. По некоторой приятной для меня случайности я могу и изображать сочиняемые мной гербы. Но и здесь – в том, что касается стилистики гербовых изображений, – я не мог бы обойтись без изучения многовекового опыта.

На самом деле мое затруднение вполне закономерно, ибо, задумываясь о значении слова «геральдика», обычный человек действительно должен как-то себе сказать – что же он имеет в виду: вспомогательную историческую дисциплину, раздел семиотики или область практического дизайна… то есть, достаточно разные по природе своей сущности…

Видите ли, к геральдике можно отнести и ряд других вещей, которые, несомненно, - тоже геральдика и, вместе с тем, не то, что вы назвали. Геральдика – еще более композитное явление. Это и правовая абстракция, и сфера творчества, и часть культурного наследия в его, так сказать, архивном плане. На самом деле, геральдика под нашим аналитическим взглядом дробится на целый ряд отдельных феноменов, а с другой стороны мы обнаруживаем, что все эти феномены тесно связаны.

В свое время мой дорогой московский коллега Александр Петрович Черных определил геральдику как сферу представлений и практик, связанных с гербами. И действительно, геральдика – это такая большая сфера практик, представлений, планов, традиций, возможностей, связанных с определенной знаковой культурой. Существуют специальные способы сопряжения знаков, характеризующиеся теми или иными смысловыми, композиционными особенностями – так это принято расцвечивать, так соединять, – у герба есть определенная структура, которая позволяет его определенным образом прочитать, зафиксировать, воспроизвести. При этом каждый раз это можно сделать до некоторой степени по-разному, но это будет все один и тот же герб.

Это особая сфера культуры, я бы сказал – традиции; но под традицией часто понимают лишь что-то музейное, относящееся к прошлому, а речь идет о геральдике как о традиции продолжающейся, о традиции, которая как зародилась в ХII в., так и продолжается до сего времени. Историкам порой даже трудно обходиться с этой «надисторической» природой геральдики. Хотя речь, конечно же, не идет о том, что геральдика располагается над историей, а о том, что мы принадлежим к истории, в которой геральдика продолжает существовать.

Период истории, характеризующийся активностью геральдических представлений, их развитием, плодотворностью, просто продолжается ныне, мы благополучно находимся внутри этого периода. На самом деле геральдика требует дифференцированного подхода. Хотим отнестись к ней как исследователи – тогда вполне можем рассмотреть ее как историческую дисциплину, если же мы хотим отнестись к ней как к явлению творческому, то мы можем вывернуть итоги геральдических исследований наизнанку и рассматривать их не как результаты изысканий, а как правила игры – и начать играть в эту игру в творческом плане. Но каждый раз речь идет об одном и том же цельном явлении – о геральдической традиции.

А можно тогда какой-то пример таксономически близкого явления – что-то, что также является подобным конгломератом?

Сразу хочется привести что-нибудь вроде художественной культуры: вот она была - и вот она продолжается. Мы прекрасно понимаем, что Аристофан умер и истлел, и все контексты, в которых он жил, умерли и истлели. При этом мы способны получать громадное наслаждение, читая его сегодня, находя его актуальным.

То есть в том, что касается Аристофана, существует контекст филологических исследований, контекст исследований исторических, контекст мемориальный, современная драматургия, являющаяся в каком-то смысле продолжением его традиции…

Плюс некоторые типичные коллизии, например, такая характерная для Аристофана вещь, как самоирония, не ставящая, впрочем, под вопрос исходные позиции того, кто ей предается. Этот очень мощный момент способен обнаруживать свое присутствие в самых разных культурных явлениях. То же и с геральдикой. Она накопила громадное количество привлекательных изобразительных форм; если мы присмотримся к блузкам барышень или к принтам на сумочках, то обнаружим - там без конца возникают фрагменты, вырванные из геральдического дизайна. Потому что в нем аккумулирован огромный эстетический запас, огромный резерв выразительных образов и форм.

Это интересно, потому что обычно человек думает в обратном направлении: геральдика занимается рецепцией изобразительных образов из окружающего мира, из искусства.

Разумеется. Это, конечно, процесс взаимный и постоянный. Геральдика давно сделала первые вдохи своих артистических впечатлений и теперь работает скорее на выдох – окружающие сферы художественной культуры подпитываются у геральдики. У нас нечто подобное было в ХVII в. - что такое геральдика, еще совершенно не понимали, но эти картинки, эти характерные композиции, с какой-то странной, немножко неправильной симметрией, с каким-то сложным совмещением многоуровневых компонентов – это привлекало взгляд, хотелось сделать так же. И начиналась формальная имитация, которая превращалась в подлинную геральдику только уже в конце столетия, в новых исторических обстоятельствах – после отмены местничества.

Тут мы упираемся в то, почему геральдика, помимо своего эстетического потенциала, так актуальна сегодня. Она строго соответствует потребностям общества. За те долгие годы, что я прослужил в герольдии (при том, что через мои руки в силу должностных обязанностей проходила вся корреспонденция о гербах, поступавшая в герольдию), я видел немало писем из провинции – со всей России, по сути, – в которых разнообразные частные лица просили рассмотреть проект их личного герба или их личный герб, который они уже используют. Не было среди них ни одного «нового русского», надо сказать. Почти не было людей дворянского происхождения.

А что, Государственная герольдия рассматривает частные обращения?

Видите ли, специально в списке основных задач, которые решает российское геральдическое ведомство, работа с частными гербами не значится. Но к компетенции российского геральдического ведомства относится вся геральдика – а стало быть, и эти вопросы. Совершенно ясно, что если личная геральдика – это геральдика, то и она относится к компетенции государственного геральдического ведомства. Но я сейчас не об этой стороне дела, а о том, какая картина встает за подобными обращениями.

Я понимаю…

Итак, обращались пытливые умы, не всегда относившиеся к интеллигенции в формальном смысле. Почему этим людям вдруг понадобились гербы? Зачем они захотели их завести? Сами они иногда объясняют это в своих письмах, пытаясь соотнести с идеей рода, с идеей семейного единства, но чувствуется, что дело не в этом. Это скорее объяснения задним числом: когда принято решение завести герб, формулируются мотивы, которыми следует руководствоваться. А вот первичным мотивом, конечно же, является желание не раствориться. Не раствориться в кислоте общества. Обозначиться. Назваться. В этом есть – в переводе с языка метафизики на язык культуры – отголосок библейского желания знать, что Господь знает твоё имя. Вот здесь культура назвала человека: он имеет некий знак, с ним связанный. То, что это связано вроде бы не лично с ним, а с семьей, с какими-то его идеалами, – объясняет лишь то, как люди имеют обыкновение выживать: человек, дабы не раствориться в одном явлении, прилепляется к другому. Семья тоже способна растворить человека, как и работа, – но именно из-за того, что появляются разные вектора, разные способы идентифицировать себя, индивид и обретает возможность выкроить для себя какую-то самость.

Ну, помимо этого – человек себя продолжает в своем роду, попирает смерть.

Конечно. Человек как тотально зависимое животное выживает именно в силу того, что до некоторой степени может быть хозяином своих зависимостей. Вот герб как раз – с одной стороны, указывает на человека, с другой же - привязывает его к каким-то относительно частным вещам – причем, обратите внимание, понятие рода в современном российском праве вроде бы и не существует… Эти вещи действительно способствуют до некоторой степени выгораживанию для человека личного, частного пространства в обществе – что соответствует вполне современным тенденциям в развитии права. В том, как современное общество, поднаторевшее в развитии публичного права, все больше и больше начинает уделять внимание праву частному. Простая идея, принятая юристами давно, но очень трудно завоевывающая умы большинства, – мысль, что человек является правообладателем, не только когда его кто-то наделил правом, а и в силу некоторого собственного правового заряда. Что человек имеет собственную правовую самость и в каком-то смысле является маленьким государством в государстве. Идея герба как нельзя лучше указывает на это. Я специально сконцентрировал внимание на правовой философии дела, чтобы показать, насколько геральдика – ненавижу это слово, но вы понимаете, о чём я, – «прогрессивна».

Недаром это восходит к классическому европейскому феодализму, который историки величают эпохой триумфа частного права.

Да, это время, когда вопросы публичного права все время решались через посредство частного. Однако современная либеральная культура с ее опорой на суверенную личность должна разрабатывать сотрудничество публичного и частного права, либо она снова и снова станет глупейшим образом пробуксовывать, как это все время с либеральной культурой и происходит. Что с правовой, что с социальной. Когда она сперва декларирует всеприятие и политическую корректность, а потом сама же хватается за голову - и начинаются всяческие эксцессы. Как это органически связать? Как признание суверенности личности связать с состоятельностью публичных институтов? Тут без рецепции опыта многовековой давности не обойтись. Геральдика – такое же древнее замечательное изобретение, как колесо. Люди, формально приверженные идее прогресса, должны, конечно, считать, что колесо надо истребить немедленно: оно изобретено так давно, что уже явно устарело. Так же и геральдика – это очень старая вещь – только она на протяжении эпох все время доказывает свою потрясающую актуальность. Сколько раз она, казалось бы, должна была рассыпаться в прах! Сколько раз менялись эстетические веяния, социальные стереотипы – и геральдика все это пережила.

Хочу вернуться к правовому аспекту. Как геральдика выживает в современном праве – при том, что каких-то специальных механизмов, защищающих собственность на гербы в нем вроде бы и нету сегодня?

Герб Якутска

На самом деле, это не вполне так. Есть, например, такая замечательная страна – Якутия, занимающая…

…треть территории России…

На самом деле – от одной шестой до одной пятой, но не в этом дело. Так вот, на всем этом - в любом случае, огромном - пространстве действует, помимо общероссийского, и якутское законодательство, в котором ясно записано, что республика Саха признает личные гербы. Более того, в якутском законодательстве идея герба связана с идеей чести и достоинства.

А как это на практике: есть реестр гербов? Что они вообще признают как герб?

С практикой сложнее. Картины еще нет. Но гвоздик уже есть; есть, куда ее вешать. Очень часто у нас сетуют на то, что и гвоздика-то нет! А некоторые считают, что его и быть-то не может.

А была у них какая-нибудь судебная практика, связанная с гербами?

На сегодня – нет. Разумеется, это все делается на вырост. Законодательством республики предусмотрена процедура государственной регистрации личных гербов, но только для тех людей, кто за заслуги перед республикой или ее муниципалитетами получил право внесения в свои гербы специальных отличий. Довольно подробно прописана соответствующая процедура – но до сих пор, насколько мне известно, она не применялась ни разу.

А где еще такое есть?

Достаточно сказать, что есть в мире довольно молодые геральдические ведомства. В Латвии недавно был принят закон, по которому в стране вообще запрещено использование незарегистрированных гербов, при этом личные гербы признаются наравне с прочими, полным ходом идет их регистрация.

Вы сказали, закон запрещает пользоваться незарегистрированными гербами. Что значит – пользоваться? На майку нельзя нанести герб Англии?

Это тонкий вопрос. Геральдические авторитеты посвятили немало страниц тому, каким образом случай употребления герба в виде иллюстрации или в виде декоративного элемента происходит так, что это не предусматривает, не имплицирует претензии на этот герб. Можно его употреблять как некий сувенир, а можно так, что он будет истолкован как ваш герб. Вот типичнейший пример: почтовая бумага с гербом в шапке. Или сервиз с гербом. Разумеется, употребление этого сервиза дома на кухне в сугубо частной ситуации никого не затрагивает, но есть разнообразные публичные ситуации. И употребление в них герба в той роли, в какой он предстает именно вашим гербом, – это как раз то, что подпадает под контроль.

Какие еще, помимо Латвии, современные государства имеют молодые геральдические ведомства?

Герб Бюро геральдики ЮАР

Канада, Южно-Африканская Республика, которая завела такое ведомство до отмены апартеида, но благополучно сохранила его, Зимбабве. Ирландия сохранила многовековое гербовое ведомство, но существенно реформировала его. Совсем недавно была тотальная реорганизация геральдического делопроизводства в Бельгии, разделившая геральдическое ведомство страны фактически натрое, и личные гербы теперь, в зависимости от разных обстоятельств, относят к одной из трех структур, которые за это отвечают. Но при этом все отлично работает.

Правильно я понимаю, что имеются в виду государственные геральдические органы не такого рода, как у нас, занимающиеся почти исключительно государственной символикой, а именно те, что выступают как государственный регистратор и эксперт для частных пользователей?

Здесь вы опять, как и в начале нашего разговора, пытаетесь разложить геральдику на разные полочки… Все перечисленные мною ведомства занимаются геральдикой во всех смыслах – они обслуживают государство, они обслуживают города, они же обслуживают и частных людей. Любое здравое и опытное геральдическое ведомство, если оно хочет иметь в стране нормальную геральдику, если не хочет спотыкаться о всякие совершенно искусственные различия, станет стремиться к тому, чтобы охватить максимальный диапазон гербовых практик в стране. Понимаете, невозможно оставаться здоровым, леча только зубы.

А у нас - только Якутия оказывается столь продвинутой?

Герб Минтимера Шаймиева (худ. М.Ю. Медведев)

Нет, Якутия – не единственный регион, на официальном уровне принявший решения о работе с частными гербами. В Мари-Эл, в Татарстане, в Свердловской области изданы акты на эту тему. Подобного рода работы ведутся еще в нескольких регионах. Все это сегодня действует в экспериментальном режиме и порой испытывает определенные сложности.

Теперь, если позволите, немного вернемся к упомянутой вами практике создания новых гербов у нас, в России. Насколько это массовая практика? И насколько велик спрос на качественно выполненные работы по созданию герба?

Один довольно влиятельный в нашей области человек в свое время сказал: ну, сколько людей всерьез хотят сегодня завести себе герб, и сколько людей озабочены качеством этой работы – завести новый герб или возобновить старый? Одна тысяча, две? В масштабах России это – ничто… Понимаете, если мы станем считать, что человек – это ничто, то хоть и вся Россия озаботься гербами – это будет ничто; это будет интересно только как поток тенденций, из которых можно извлечь те или иные профиты. А если считать, что человек – это все, тогда и сотня человек, из которой лишь единицы находят дорогу к специалисту, исключительно важны. Тенденция есть, но совершенно естественно, что после длительного периода насаждаемого невежества в области символики таких людей немного.

Герб Свердловской обл.

Для одних препятствием является кажущийся архаизм геральдики. Других он, наоборот, привлекает, но они не верят, что все это может быть всерьез актуально. Третьим кажется, что все замечательно, но в правовом плане геральдика никак не монтируется в сегодняшнюю жизнь, и потому относиться к ней всерьез, не как к игре, невозможно. При этом имеет значение представление о том, что такое настоящая геральдика – исходя из каких критериев мы это определяем – опираясь на Варфоломея Саксоферратского, писавшего в ХIV в., или опираясь на сегодняшний здравый смысл, который нам диктует, что не всегда гражданам стоит пользоваться правами, которыми они безусловно обладают. В общем, все довольно сложно, и на выходе мы имеем лишь отдельных людей, которые представляют собой лишь верхушку айсберга, лишь редких счастливцев. Тенденция, конечно, шире; айсберг, конечно, будет дальше выдавливаться на поверхность. Очень многим людям тема геральдики достаточно интересна.

Простая мысль о том, что это может быть чем-то большим, нежели простая игра, что есть более или менее объективные критерии качества, – эта мысль распространяется сравнительно медленно, но распространяется.

А попадаются ли среди таких клиентов люди, имеющие старые гербы?

Конечно.

И каковы их запросы?

Приведу простейший пример. Ко мне обращается представительница рода Елагиных. Нельзя ли получить цветную копию своего герба из архива? Можно, говорю, но вам надо обратиться не ко мне, а в архив. Я могу сделать копию в красках, но это будет очень дорого стоить, потому что это не моя работа, я занимаюсь другими вещами. Закажите это кому-нибудь другому. А я могу вам сделать другое – перерисовать герб в новом стиле.

Это как раз то, что в геральдике ценилось: то, что герб снова и снова воплощается в новых изобразительных формах. Как раз совершенным неуважением к историческому «я» какого-либо герба является его замораживание в какой-то якобы освященной историей форме. Если мы уважаем герб как исторический феномен, мы должны дать ему стилистически дышать, - что он и делал на протяжении всей своей истории. Это я и предложил Елагиной. Ее реакция была: «Так это же еще лучше!»

Тут надо дать некоторое пояснение для тех читателей, кто не слишком знаком с правилами геральдики. Дело в том, что не существует изобразительного стандарта, эталонной картинки герба. Герб – это не изображение, а словесное описание этого изображения, так называемый блазон.

Да. Это вещь чрезвычайно важная для понимания геральдической культуры – то, что герб не имеет какой-то стандартной формы. Герб может и должен выражаться в разных стилистических формах. Я всегда прибегаю, объясняя это, к ближайшей очень точной аналогии. Текст и каллиграфия. Один и тот же текст вполне доступен разным воплощениям с точки зрения шрифта, типографского набора, полиграфии. Он не перестает быть собой. Напротив, он обнаруживает разные качества себя, будучи по-разному начертан. При этом он сам относительно себя абсолютно инвариантен. То же самое и герб. Есть определенная формула герба – в геральдике имеется традиция вербально выражать эту формулу, составляя так называемый блазон: специальное геральдическое описание, которое фиксирует то, что в гербе инвариантно.

Стоит привести пример?

Герб Петербурга (худ. Е. Ухналёв)

В червленом поле золотой российский скипетр поверх двух опрокинутых серебряных якорей – морского и речного, о четырёх зубцах – накрест. Щит увенчан российской императорской короной и положен поверх двух российских скипетров натурального цвета, соединенных лентой Святого Андрея Первозванного.

Это герб Санкт-Петербурга…

Это типичный блазон, в котором некоторые важные вещи не упомянуты, потому что по геральдической традиции они подразумеваются. Здесь, например, по умолчанию имеется в виду, что сложенные «накрест» фигуры расположены по диагоналям, или что российский скипетр увенчан орлом (хотя так было не всегда)… В блазонах полно умолчаний, иначе каждый из них был бы длиной в простыню. Однако, все, что за пределами блазона, отдается на откуп эстетическому выбору, желанию художника, желанию заказчика.

Таким образом, мы плавно подошли к следующей теме. Вы, как я знаю, читаете лекции по геральдике на филологическом факультете университета. Для студентов-филологов 3-4 курса. Соответственно, хотелось бы, чтобы вы прокомментировали в связи с этим семиотическую сторону геральдики – говоря иначе, какой в ней интерес для филологов, не являющихся по совместительству историками?

Видите ли, геральдическая культура - это еще помимо прочего замечательный по своей хронологической протяженности эксперимент по разработке определенной знаковой системы. Поэтому для тех, кто занимается знаковыми системами, геральдика – это золотая жила. Хочу сказать, что для меня, после того как я много лет читал геральдику историкам, было в известной степени открытием то, как геральдическая лекция прозвучала в филологической аудитории.

Понимаете, историк – это в некотором смысле трагический персонаж. Он занимается тем, чего по определению уже нет. Можно об этом почти не задумываться, а можно напротив – как А.Я. Гуревич, который под конец жизни не столько занимался историческими исследованиями, сколько оправдывался, почему он этим занимается, очень талантливо описывая со стороны процесс работы историка. Но в общем историк пытается обнять мертвую невесту. В этом некоторая глубинная коллизия его ремесла. И когда я начинаю читать историкам геральдику, они всякий раз ждут, когда же кончатся объяснения правил игры и начнется настоящая жизнь, когда же они увидят живых людей. Согласно этой бессмертной формуле новой французской исторической школы: «историк, подобно сказочному людоеду, ищет, где человечина». Вот они и ждут, когда подадут человечину.

А мы ведь не доберемся до человечины, пока не будут разъяснены все правила игры и базовая грамматика и, так сказать, неправильные глаголы геральдического изъяснения. Как любой старый, натруженный язык, геральдика в громадной доле состоит из таких грамматических неправильностей. Все это приходится объяснять, и историки мучаются. Совсем другая ситуация у филологов, для которых текст – это текст, и жизнь – это текст, и все это они готовы воспринимать с некоторой исследовательской отстраненностью. И поэтому, когда я им начинаю рассказывать про геральдику – для них это очередная «сага о саге», пользуясь гениальной формулой Михаила Стеблин-Каменского, и они ее вполне готовы воспринять. То есть я пришел к выводу, что общие лекции по геральдике предпочтительнее как раз в рамках филологического образования – адекватнее получается. Нисколько не приводит к ослаблению понимания геральдики как исторической дисциплины. При том, что профессионального геральдиста, конечно, надо лепить тет-а-тет.

Аналогия между геральдикой, с одной стороны, – и языком, речью, с другой. То, что геральдика – это тоже нечто живое, правила модифицируются, модифицируется "геральдическое словоупотребление"…

Да, да, на самом деле, геральдика – это, конечно, искусство контекста. Любой знак способен радикально менять значение в зависимости от контекста.

Возьмем драконов в российской геральдике. Один дракон – это тот, которого поражает Святой Георгий. Совсем другой дракон - в гербе Казани. Многие до сих пор считают, что казанский дракон – это московская карикатура на татар, и это тот же самый дракон, которого поражает Св. Георгий. (Который, как мы помним, в момент своего зарождения в качестве российского символа вовсе не был Св. Георгием – да и сейчас в гербе РФ он не Св. Георгий, а просто всадник). Два разных дракона, хотя тот и другой – черный дракон. Разные истории позади того и другого.

Дракон как символ побежденного древними булгарами врага, демонического мира змий на месте будущей Казани – легендарный прототип дракона в казанском гербе. Через некоторое время он естественным образом, как любой ядовитый персонаж, принятый в качестве талисмана, превращается в альтер-эго пользователей, и теперь казанский дракон воспринимается как симпатичный персонаж – символ города. Точно также свирепый, полудемонический медведь, зарубленный Ярославом Мудрым, превратился в альтер эго Ярославля, ярославской земли.

Герб Ярославской области

Сначала он оказался изображен, подобно мученику, с орудием собственных страстей в лапах, а потом действительно как бы службу принял с этой секирой – теперь он уже не враг, он превратился в позитивного медведя (или медведицу – это отдельная тема). Или герб Висконти (знакомый любознательным читателям по фирменному бэйджику на автомобилях Альфа-Ромео – Л.У.) – классический пример того, как сначала в нем появляется медный змий – исходно парадоксальный символ Христа, затем появляется изображение падшего демона как символа недуга, зла, побежденного вмешательством Христа. Потом все это переживает многоуровневое переосмысление, и на некоторых уровнях осмысления змей оказывается скверным персонажем, а маленькая фигурка, которой змей противостоит, оказывается невинным страдальцем, а за этим встает еще один план объяснений, почему в конечном счете смысл изображения позитивен, хотя маленькая хорошенькая фигурка вроде бы погибает в пасти страшного змея.

Герб Висконти

Есть еще всяческие побочные аллюзии, например, попытка истолковать композицию как изображение Ионы, изрыгаемого из пасти кита. Возможно, вся эта игра смыслов возникает и потому, что основная функция герба состоит в указании на хозяина, а не на некие абстрактные вещи. Поэтому на самом деле, что именно обозначает двуглавие российского орла – абсолютно неважно. Двуглавый российский орел обозначает Россию – вот и все. Дальше мы можем вычитывать любые смыслы, близкие нашему пониманию контекста.

У меня было на эту тему забавное приключение на Северном (Турецком) Кипре. Я разговорился в кафе с одним старым местным человеком – кстати, греком, что не характерно для того места, – он всю жизнь прослужил там в полиции. И вот я, желая его развлечь, показал ему свой паспорт. Он повертел его в руках, а потом сказал: хм, как интересно – паспорт русский, а герб австрийский!

Это при том, что в гербе Австрии уже более полувека нет двуглавого орла! И у вашего собеседника не вызвало это ассоциации с широко распространенной практикой греческой церкви использовать двуглавого орла как собственный символ. Любопытно.

Теперь я хочу попросить вас охарактеризовать в нескольких фразах текущее состояние геральдической культуры в стране. Вы уже сказали кое-что на эту тему в начале нашего разговора, однако, если можно – поподробнее.

Геральдика сейчас в России, я думаю, в своем развитии опирается в большей степени на просвещенческие тенденции, нежели организационные. Поэтому мой взгляд сравнительно оптимистичен.

Меня-то как раз в большей степени интересовали организационные аспекты… Насколько далеко мы ушли, говоря условно, от советского герба – прямо противоположного геральдике как таковой?

Я понимаю. Видите ли, в советское время имела место двойная игра. С одной стороны, при создании какой-то официальной символики – будь то государственная символика или, уже с брежневских времен, так называемые гербы городов (я подчеркиваю – так называемые, поскольку они не маркировали реальной власти) - надо было, с одной стороны, сделать похоже на то, чем герб является традиционно, а с другой стороны – ни в коем случае не приблизиться к этому слишком.

Почему?

Потому что это проклятая феодальная геральдика, от этого пахнет тем, что проклято! В результате было такое странное желание воспользоваться геральдическими принципами, но при этом обязательно их исказить. Или же продекларировать лояльность, наподобие произнесения заклинаний, путем внесения нескольких знаковых типических элементов: кусок шестерни, сноп, какой-то символ прогресса – колбу, например. Вот, точно так же как старушка говорит: "чур! чур!" - советский дизайнер вставлял в герб некие идеологические обереги.

Но, собственно говоря, геральдика же не запрещает подобной предметности – каких только артефактов в гербах нету?!

Разумеется, сноп, перевязанный красной лентой с серпом, – это композиция одного из дореволюционных городских гербов, причем все это там на красном фоне, а вокруг -золотые колоски, обвязанные красной лентой. На уровне вербального описания – вполне советская картинка. Конечно, дело не в том, что эти эмблематические элементы невозможны – коли на то пошло, советский идеологический истеблишмент их ведь не с потолка взял, а из того же дореволюционного арсенала.

Просто употребление этих элементов принимало форму какого-то ритуала, представляло собой некий стереотип, к геральдике отношения не имеющий. Совершенно другая ситуация сложилась в постперестроечный период, когда в 1992-1993 гг. был сделан совершенно принципиальный, я считаю, исторический шаг: молодое российское геральдическое ведомство встало на позиции признания дореволюционной геральдической системы как таковой. То есть те гербы, которые принадлежали отмененным субъектам права – Российской империи, губерниям, уездам, – хорошо, они пусть останутся отмененными советской властью – у них теперь чисто историческое значение. Но города остались городами! Именно для того, чтобы спасти страну от громадного количества этих позднесоветских уродцев – псевдогербов, был провозглашен принцип преемства. Это в тот момент было чрезвычайно нестандартным шагом. Потому что тогда еще в полной мере действовал старый недобрый юридический миф, говорящий, что не может быть никакого преемства между Российской империей и новым российским государством. На него ссылались как на аксиому. Так что было довольно смело – заявить, что городские гербы сохраняются с тех времен.

А как же, к примеру, недавнее принятие нового герба Пскова?

Герб Пскова

Здесь мы имеем дело как раз с тем, что эти гербы сохраняются в том же смысле, в котором они сохранялись и до 1917 г. Никто не собирается их менять, так сказать, с точки зрения геральдического мяса – в случае с гербом Пскова был бережно сохранен дореволюционный герб, вплоть до такой гротескной детали, как кисточка на хвосте у барса – каковая биологическому барсу, разумеется, не положена. Но это была важная часть того геральдического канона Пскова, и это сохранено. Но герб дополнен новыми внешними элементами, что абсолютно соответствует геральдической традиции. То есть это не новый герб Пскова, а новое оформление герба Пскова. Вернее – новый герб, внутри которого старый существует как ядро. «Семья стала больше, глава семьи здравствует». Однако этот первый шаг – признание преемства, – повлек за собой с неизбежностью некоторые следующие шаги.

Например?

Например, провести до конца геральдическую реформу Александра II, которая в отношении местной геральдики была провозглашена в пятидесятые годы ХIХ в, однако, за исключением малой части страны, так до конца и не была проведена в жизнь. То есть de facto российская геральдика на 1917 г. была одна, а de jure совсем другая. И если мы настаиваем на преемстве, то должны признать и те, так и не реализованные решения.

А в чем была реформа Александра Освободителя?

До того обычный герб уездного города – щит, сверху не собственный герб города, а герб охватывающей территории: на момент введения данного порядка при Екатерине Второй – наместничества, как правило. А внизу щита – уже собственный герб города. То есть собственно герб города оказывался на вторых ролях. Александром дело было поправлено – герб города указано было распространить на весь щит, а губернский герб отражался в так называемой вольной части – в четырехугольнике небольшом в углу щита. Кроме того, были предусмотрены разнообразные дополнения, указывающие на статус. Эти все элементы автоматически отменились с упразднением прежнего административного деления.

А почему эта реформа не была реализована за шестьдесят лет?

Она была реализована лишь в нескольких городах Московской губернии. Чиновники на местах не могли представить, что им поручено самим приводить местные гербы в порядок. Они ждали, когда им столичный начальник даст отмашку. А у столичных начальников были другие проблемы – им было не до этого. Инициировавший эту реформу барон Борис Васильевич Кёне хотел не просто провести упомянутые изменения, он имел в виду под предлогом реформы провести индивидуальную редактуру всех гербов. Подобное имело определенный смысл в силу некоторой хаотичности управления геральдическими вопросами в ХVIII – нач. ХIХ в. Этот процесс, однако, застопорился в силу разных причин. В частности, министерство юстиции сочло это необоснованной масштабной ревизией.

Герб Воркуты

В общем, мы – современное геральдическое ведомство – оказались перед необходимостью проводить в жизнь указ Александра II. В какой мере его формулировки были применимы к сегодняшней ситуации, в какой - нет – это было отдельной проблемой. Разумеется, многие сторонние наблюдатели почувствовали себя свидетелями революции, хотя на деле речь как раз шла о самом что ни на есть брутальном традиционализме. Далее. Провозглашение преемства в отношении гербов городов означало, что оно касается и всего остального – всего геральдического строя, геральдических принципов. А значит, все новые гербы должны быть приведены им в соответствие. То есть даже советские гербы тех городов, которых не было до 1917 г., – отметались и заменялись новыми, созданными в соответствии с русской геральдической традицией. Это было непросто. Скажем, воркутинский герб – когда-то он получил громкое одобрение специалистов Московского музея истории, куда отправлен был соответствующий запрос. Но это было в рамках советской эмблематической системы, и для традиционной геральдики он уже категорически не годится. Ну, и еще одним следствием провозглашения преемства с дореволюционным периодом стало преемство в области личной геральдики. Потому что никто не утверждал обратное.

А сколько у нас специалистов в области геральдики?

Профессиональных геральдистов высокого уровня и во всем мире немного. Наверное, не помешало бы, чтобы их стало раз в сто больше – но сколько есть, столько есть. Как бы то ни было, везде принята практика, что решать вопрос о том, что есть хорошая геральдика и что вообще не есть геральдика, поручается совету экспертов. Там, где таких компетентных людей удается собрать в государственный орган, – это облегчает дело. Там, где таких органов нет, – существуют авторитетные ученые сообщества, частные авторитеты, к которым можно обратиться за советом.

В Австрии, например, до сих пор действует совершенно безумный, неграмотный революционный закон, отменивший все личные гербы. Тем не менее, гербы у них благополучно используются – в виде своего рода гражданского сопротивления. Процветает геральдическое общество, с естественным для Австрии названием «Орел», считающееся безусловным авторитетом. Во многих странах с авторитетами сложнее… Но везде, конечно, есть люди, по невежеству или по гордыне предпочитающие игнорировать все авторитеты – что государственные, что частные. Задача в том, чтобы не попасть в число этих любителей глупой вольности.

Оставьте свой комментарий и поделитесь с ним с друзьями во ВКонтакте.

Геральдика.ру и «Гербовый курьер» во ВКонтакте

Подписаться во ВКонтакте ›

Геральдика – это искусство контекста. Интервью с М.Ю. Медведевым
Обсуждение – комментарии, дополнения, новости (2):

Оставить комментарий

Владимир

14.04.2013 15:05

Герб Висконти.Версия создания изображения.

Предпологаю,что на гербе Висконти изображена иллюстрация текста из древнего манускрипта по истории.
В тексте было написано:"Первый разумный человек появился на Земле,когда полярным было созвездие Дракон"
Древний художник псто проиллюстрировал эту инфу красивым рисунком "Дракон рождает человека"-и попал в тренд.Не?
ru.wikipedia.org/wiki/Предварение_равноденствий
ru.wikipedia.org/wiki/Неолит

ID: 33828

420px-Coat_of_arms_of_the_H …

На сайте с 13.01.2004 | Сообщений: 1791 | Последнее посещение: 24.01.2022

Проф. Миздунами Дураками › Эксперт

15.04.2013 04:11

Остроумно, но вряд ли: есть объяснения куда убедительнее; а драконы в геральдике совсем не таковы.

ID: 33831

Новое сообщение:

Источники: Полит.ру

По всем вопросам, связанным с проектом Геральдика.ру, пишите, пожалуйста, на адрес support@geraldika.ru или можно оставить комментарий прямо на самой странице.