Рижский герб (к 800-летию Риги) [начало]
/ В.Е.Пастор
Гербы большинства прибалтийских городов, в отличие от российских, имеют многовековую историю. Значительная часть их появилась в XVI-XVII веках, а изображения на ряде городских печатей, на основе которых позднее были созданы городские гербы, ещё старше примерно на двести лет. Самая старая городская печать в этом регионе принадлежит Риге. Рижским эмблемам в плане их изучения "повезло" значительно больше, чем эмблемам других прибалтийских городов. Исследованию их изображений и истории появления на городских гербах, печатях, флагах посвящено несколько специальных статей, не говоря уже о многочисленных упоминаниях и обсуждениях этих эмблем наряду с другими, использовавшимися в различных прибалтийских городах. Это объясняется не только и не столько почтенным возрастом рижских печатей, сколько тем значением, которое имел этот город в истории Восточной Прибалтики, ставший с самого начала своего появления административным и экономическим центром Остзейского края. Идея собрать воедино различные типы и виды городского герба, использовавшиеся на протяжении всей истории Риги (с целью наглядного изучения истории этого герба), была высказана ещё в 1901 г. Однако до сих пор этот замысел остался нереализованным в литературе [1]. Настоящая статья являет собой попытку, по возможности, восполнить этот пробел.
Однако прежде, чем перейти к изложению истории рижских эмблем целесообразно сделать несколько самых общих замечаний, касающихся истории появления городских гербов и печатей.
Основное назначение печати (любой - и городской, и владетельного лица: короля, герцога и т.п.) заключается в засвидетельствовании подлинности документа (грамоты, послания и т.д.); поэтому печати известны с глубокой древности. Во времена средневековья практически любой западноевропейский город принадлежал определённой владетельной особе - от императора и короля до местного князя или графа, и документы, касающиеся городских дел (в основном, экономического характера), скреплялись печатью владельца этого города. При переходе города "из рук в руки" соответственно менялась и печать на документах. На определённом этапе исторического развития города начинают приобретать некоторую самостоятельность, и всё большая роль в жизни города отводится городской администрации. С развитием правовых отношений между городом и его сюзереном (владельцем) появляется потребность в собственно городской печати, отличающейся от печати его владельца. Понятно, что правовые отношения возникают прежде всего в тех городах, с которыми владельцы уже не могут строить отношения на "неправовой" основе, т.е. с позиции силы; иначе говоря, договоры между городом и его покровителем возникают в первую очередь там, где верховная власть наиболее слаба. Не удивительно поэтому, что массовое появление городских печатей наблюдается именно в немецких землях, для которых проявление центробежных сил было наиболее характерно. Немецкие духовные и светские правители, выбиравшие императора из своей среды (т.е. из светских князей), не считали мнение своего избранника истиной в последней инстанции и часто конфликтовали с ним. Но и поведение вассалов этих князей по отношению к своим сюзеренам отнюдь не являло собой пример дисциплинированности и благого послушания. Города в этом плане не составляли исключения; они стремились получить наибольшие льготы от своих владельцев, а по возможности, и вовсе освободиться от сюзерена. Возникновение городских печатей относится к середине - второй половине XII века: в Кёльне печать появляется в 1149 г., в Майнце - в 1150 г., в Трире - в 1171 г. и т.д. К началу XIII века около 10 немецких городов имели свои печати [2]. В дальнейшем количество их резко увеличивалось.
Начиная с 20-х годов этого столетия городская сфрагистика регулируется имперскими законами. Всё разнообразие изображений на ранних городских печатях сводится к нескольким типам. На одних печатях можно видеть знак политической принадлежности города, выражавшийся в фигуре духовного правителя (если город подчинялся епископу или другому духовному лицу) или в виде герба владельца или части его, если город принадлежал светскому правителю. Другой тип изображения - это покровитель главной церкви города, представленный в виде фигуры самогo святого или символизированный его атрибутами, чаще всего, орудиями мучений, которым он подвергался согласно легенде (так, св. Екатерина, подвергнутая колесованию, была представлена колесом, св. Лаврентий - решёткой, на которой его сожгли и т.п.). Следующая группа изображений говорила о самостоятельности города. Городская стена с башней и воротами (в которых видна была решётка или стоял воин) выражали готовность горожан защищаться от любого врага и тем самым символизировали наибольшую его независимость.
Другим символом самостоятельности города были ключи; считалось, что это - ключи от городских крепостных ворот. Победителю, захватившему город, горожане в торжественной обстановке вручали ключи от города (в ранние времена - реальные, позднее - символические). Наконец, на печати могло быть представлено изображение, говорящее о роде занятий горожан, например, корабль, если город являлся морским или речным портом. Таким образом, уже по одному изображению на печати можно было бы определить степень самостоятельности города.
Но существовали и печати, так сказать "смешанного типа", т.е. на которых одновременно были представлены символы различного характера городская стена и фигура святого или его символ, или крепость и герб сюзерена и т.п. Сюжеты на печатях могли со временем меняться, и далеко не всегда изображения на ранних городских печатях становились гербом города. В отличие от печатей (необходимых для юридического оформления документов) городские гербы представляли символ городского самоуправления и воплощались в архитектурных формах (на стенах, башнях, чаще, над воротами), изображались на щитах воинов, составлявших городское войско и т.п. Городские гербы появились значительно позже городских печатей: они известны со второй половины XIV века [3]. Но в этом столетии городские гербы ещё очень редки и играют весьма скромную роль. Так, Ф.Гауптман подчёркивал, что в формуляре о присвоении городского права Франкфурту в 1366 г. о гербе ничего не говорится (там же, с.118). В XV столетии целый ряд небольших городов получает гербы от своих земельных (владетельных) князей, т.е. опять-таки от наиболее слабых владельцев. В это время "наделение" города гербом подтверждалось, как правило, "гербовой грамотой" ("Wappenbriefe"). Имперским и крупным городам гербы присваиваются (владельцем города или самим городом) позже, когда эта традиция уже закрепляется.
В XVI веке значительная часть немецких городов имела свои гербы. Наиболее простым путём превращения сфрагистического изображения в геральдическое было включение прежнего изображения печати в гербовый щит (так появились "гербовые печати" в отличие от прежних "негербовых"), хотя иногда на гербе появлялось изменённое, по сравнению с печатью, а то и вовсе новое изображение. В любом случае гербы у средневековых городов появились значительно позднее, чем печати, и не всегда изображения на печати города и на его гербе совпадали (точно также, как не совпадали изображения на печатях и гербах в духовно-рыцарских орденах, у монархов и т.п.). Понятно, что городских гербов было значительно меньше, чем родовых или личных (что, кстати, отразилось на объёме литературы, посвящённой их изучению), но "качественно" городские гербы играют в геральдике большую роль, т.к. города имеют важное значение в развитии общества. На тот факт, что гербы и печати появились в городах не единовременно, исследователи обратили внимание уже к концу XIX века [4]. Однако и в середине, и даже в конце следующего (XX) столетия в исторических и энциклопедических изданиях нередко можно прочитать, что "с 20-х гг. XIII века Рига имела свой герб" [5], или "древнейшее изображение герба Риги встречается на печати документов 1225-26 гг" [6].
В связи с многочисленностью примеров отождествления городских гербов и печатей, в дальнейшем я не буду каждый раз акцентировать внимание на этой ошибке (тем более, что далеко не все исследователи нуждаются в такой критике), но при знакомстве с литературой всё же необходимо помнить, что в Лифляндии в XIII-XV веках городских гербов не было, тогда как городские печати использовались. По-видимому, корни отождествления геральдических и сфрагистических изображений уходят в XVI век, когда с переходом от "живой" геральдики к "бумажной" (или ?мёртвой?), понятия "городской герб" и "городская печать" начинают сливаться [7]. Поскольку городским гербам средневековых городов всегда предшествовали городские печати, то рассмотрение рижского герба следует начать с эмблем раннего периода.
1. Рижские эмблемы XIII - XV веков.
Возникновение столицы Латвии как города относят к 1201 г., когда ливонский епископ Альберт фон Буксгевден [8] (называемый иногда Альберт I, в отличие от Альберта II Зюрбера, первого архиепископа Риги), перенёс свою резиденцию из Икскюля на новое место - в низовье Западной Двины. По преданию, он обосновался на месте гибели своего предшественника епископа Бертольда, павшего в битве 24 июля 1198 г. Уже в следующем году сюда прибыли первые колонисты, будущие бюргеры. По-видимому, здесь же начиная с этого (1202) года происходит формирование "братства воинства Христова", будущего ордена меченосцев [9]. Таким образом, Рига возникла как епископский город - явление для Западной Европы (и в частности, для Германии) довольно распространённое; соответственно, высшая власть в городе принадлежала епископу.
Но очень скоро Рига стала ареной ожесточённой борьбы, в которую включились не только братья ордена, но и горожане. Меченосцы, о которых в первые пять лет существования ордена практически ничего не было слышно (в течение этого времени "Хроника Ливонии" только дважды упоминает о них), начиная с 1207 г. активно проявляют недовольство своим положением, требуя от епископа трети земель, завоёванных как к этому времени, так и в дальнейшем. Альберт с трудом соглашался на первое требование и не давал никаких гарантий на будущее. В ответ орден развернул против своего основателя настоящую кампанию, в ходе которой апеллировал к папе. Иннокентий III, не желая усиления позиций местного епископа и, видимо, рассчитывая в дальнейшем отдать этот край под юрисдикцию непосредственно святого престола, буллой от 20 октября 1210 г. практически утвердил состоявшийся земельный раздел (а следовательно, и политический раскол) в Ливонии и предоставил меченосцам право на дальнейшие самостоятельные завоевания. Однако, формально орден при этом не был выведен из подчинения епископу. Политические раздоры помогали папе владеть ситуацией в этом крае, но снижали эффективность борьбы немецких колонистов с местными племенами, которые использовали любую возможность в постоянной войне с пришельцами.
В конце 10-х годов положение немцев в Риге обострилось: рассчитывать на военную поддержку меченосцев епископу не приходилось; к тому же в 1218 г. бременский архиепископ перекрыл гавань города Любека, и свежие силы крестоносцев не смогли выйти на помощь Альберту. В этих условиях Рижский епископ обратился за помощью к датскому королю, который давно хотел захватить Эзель и северное побережье современной Эстонии. По некоторым сведениям, Альберт был готов даже отказаться от своих прав на причитающуюся ему часть Риги в пользу датчан [10]. Высадка датских войск на севере Ливонии вызвала протест со стороны немецких колонистов, которые считали, что и сами могут справиться с местными племенами (хотя покорение их шло с большим трудом); между немцами и датчанами начались конфликты. Но когда в 1221 г. в Ригу прибыл представитель датского короля, чтобы от его имени управлять Ливонией в качестве наместника, возмущение рижан переросло в открытое неповиновение. Убедившись в отсутствии поддержки среди немцев, датский рыцарь покинул город. Но это не снизило накал страстей; бюргеры выступали уже и против епископа, и против ордена. В результате, горожане добились от иерарха определённой самостоятельности: в декабре 1225 г. Рига получила городскую конституцию [11], предусматривавшую создание рата - органа городского самоуправления, который и появился в следующем году. Ратманы избирались жителями города. Совет имел право от имени города вершить суд, назначать налоги, объявлять войну распоряжаться землёй (не только в самой Риге, но и на территории ей принадлежавшей - в так называемом патримониальном округе). Новое правовое положение горожан нашло отражение в городской печати, появившейся около времени создания городского совета (рата) [12].
На первой городской печати была изображена городская стена с двумя двухэтажными башнями; на стене видны "зубцы" (каменные выступы, за которыми во время осады прятались воины); между башнями находятся два ключа, повёрнутые бородками наружу; между ключами - крест на длинном древке; в нижней части стены виден проём ворот (рис.1а) [13]. Круговая надпись на печати: "Sigillum burgencium in Riga manne[n]cium" означает "Печать горожан, находящихся в Риге". Стена с башнями (или крепость) традиционно символизировала независимость города. Ключи также могли бы указывать на неё, но в равной мере они могли принадлежать и апостолу Петру. И действительно, основания для этого были - главным храмом города являлась церковь, посвящённая этому святому; первое документальное упоминание о ней относится к 1209 г. [14].
Таким образом, ключи в первой рижской печати представляют покровителя главной церкви города - апостола Петра [15]. С этим утверждением было согласно большинство исследователей (но исключения всё-таки имелись, и мы на них позже остановимся). Далеко не так единодушны были исследователи при обсуждении принадлежности креста, помещённого между ключами. Большинство историков называет его "епископским"[16]; однако, можно встретить и другие мнения, а именно, что этот крест - "архиепископский" [17], или "процессионный крест меченосцев" [18], или "посох-крест паломников" [19], а некоторые геральдисты видели в нём прямое влияние креста тамплиеров [20]. Формально кресту, представленному на рижской печати, можно дать любое из приведённых определений, т.к. в городе были и епископ, и (позже) архиепископ, и меченосцы, а по форме этот крест напоминает и символ тамплиеров, и меченосцев. Но попробуем разобраться по существу.
Как уже говорилось, Рига возникла как епископский город, а одним из символов епископского достоинства (сана) служил епископский посох характерной формы: его навершие было изогнуто в виде незамкнутого кольца. Такой посох напоминал в аллегорической форме о том, что епископ является пастырем для своей паствы и оберегает её подобно тому, как пастух стережёт стадо овец или коз, не давая животным разбежаться в разные стороны. Посох подобной формы (но, естественно, более упрощённой) с незапамятных времён использовался пастухами, которые пасли мелких домашних животных - при необходимости пастух держал руками посох за прямой нижний конец, а изогнутым навершием цеплял за задние ноги животного и подтаскивал его к себе. Изображение епископа или архиепископа с таким посохом на соответствующих печатях получает большое распространение с середины XII века: иерарх мог держать посох и в левой руке, и в правой (соответственно, тогда правой рукой он благословлял верующих, или в левой держал евангелие), но, как правило, незамкнутым кольцом к себе. Такое изображение можно видеть, например, на печатях архиепископов города Майнца в Германии (1146 г.) [21] или города Тира в Святой Земле, т.е. Палестине (1133-1146) [22] и многих других. В таком же виде представлены иерархи и на печатях первых ливонских епископов - Альберта (рис.2) [23] и Николая [24] (единственным исключением в практике рижских иерархов является печать второго архиепископа Иоганна I ф.Луне, у которого иерарх держит епископский посох в левой руке, но незамкнутым кольцом от себя [25]).
Что касается креста, представленного на рижской печати, то прежде всего, обращает на себя внимание, что это - крест на шесте или древке, т.к. граница между ними видна очень чётко; следовательно, это может быть или процессионный крест (т.е. используемый в религиозных процессиях и крепившийся на таком длинном шесте, чтобы его было видно издалека), или крест-посох, опираясь на который ходили епископы или паломники (в отличие от процессионного, он был не такой длинный, примерно в рост человека). Большинство исследователей, считавших, что на ранней рижской печати изображён именно епископский крест, не приводили в пользу этого утверждения никаких соображений (например, К.Напьерски, Ф.Бунге и др.).
Пожалуй, исключением из их числа являлся автор, который, доказывая это положение, отмечал, что к атрибутам епископа можно отнести не только епископский посох, но и "посох-крест, форма которого точно соответствует форме, изображённой на древнейшей рижской городской печати" [26]; как мы увидим далее, посох-крест действительно использовался на печатях некоторых епископов (но вне Ливонии). Прав автор и в том, что в дальнейшем на архиепископских печатях Рижской епархии епископский посох с загнутым навершием ("пастораль") полностью вытесняется посохом-крестом (там же). Далее исследователь развивает следующую мысль: именно потому, что Рига была епископским городом, и горожане (в лице рата) хотели выразить епископу "преданность и приверженность" - крест на древке, представленный на рижской печати, следует считать "знаком епископской верховной власти" (там же). Но с таким выводом трудно согласиться. Первая ливонская печать, изображающая духовное лицо, которое держало посох-крест, принадлежала рижскому архиепископу Альберту (II) Зюрберу, "окормлявшему" епархию в 1253-1273 гг. [27] Документы, к которым приложена такая печать, датируются 1251-1255-м годами [28], т.е. самый ранний из них моложе рижской печати не менее, чем на 25 лет. Если бы горожане хотели выразить епископу "преданность и приверженность", то они должны были поместить на печати именно епископский посох, тот самый, который присутствовал на печатях Альберта Буксгевдена, датируемых 1224-1225 гг. (по некоторым предположениям, даже 1221 г.), а никак не посох-крест, появившийся четверть века спустя и не известный в то время в Ливонии. (Не будем говорить о том, что если горожане хотели выразить епископу приверженность, то зачем же они потребовали от него конституционных прав, воспользовавшись его слабостью.)
В дальнейшем (в XVI-XVII веках), когда создатели городских печатей и гербов хотели отметить историческую принадлежность данного города епископской власти, они помещали в эмблеме изображение именно епископского посоха, а не посоха-креста, как например, в печатях и гербах Пильтена (современный Пилтене) и Лемзаля (Лимбажи). Печать, приведённая на рис.1, зафиксирована и на документе 1232 г., когда епископом рижским был Николай, имевший печать с точно таким же епископским посохом, как и Альберт Буксгевден. Разумеется, Альберт Зюрбер был не первым иерархом, использовавшим эмблему посоха-креста. Такой крест можно видеть, например, на печати Аймерика, который был патриархом Антиохии в 1142-1187 гг. [29] Но вряд ли рижские бюргеры при разработке городской печати вдохновлялись этим примером или ему подобными. Следовательно, нет оснований считать крест на древке, представленный на рижской печати, епископским посохом-крестом.
Пытаясь обосновать архиепископскую принадлежность этого креста И. Арндт писал: "уже в то время папы Иннокентий III и Гонорий III наделяли рижского епископа властью архиепископа, хотя он ещё не имел этого титула" [17]. Такое отношение к Альберту Буксгевдену со стороны папы покажется странным, если мы вспомним, какую позицию занимал Иннокентий III в борьбе между ливонским епископом и меченосцами. В действительности же Альберт I был "наделён властью" (ещё в 1207 г.) посвящать других епископов в Ливонии; именно посвящать, но не руководить ими, т.к. он не был сам посвящён в архиепископы. Этот шаг Иннокентия III преследовал только одну цель - уменьшить значение ливонского епископа, раздробить церковные владения в Восточной Прибалтике и усилить там влияние святого престола. Таким образом, крест на рижской печати нельзя назвать ни епископским, ни архиепископским - ни с идеологической точки зрения, ни с иконографической. Теперь посмотрим, какое отношение эта фигура имеет к ордену меченосцев.
Считая крест на городской печати "процессионным крестом меченосцев", К. Меттиг писал: "Символ меченосцев должен был, очевидно, указывать на помощь в создании города и защиту его во время нападения" [18]. Меченосцы, действительно, имели к городу самое непосредственное отношение: их орден начал формироваться в Риге, на её территории находились орденский замок и орденская часовня, посвящённая св. Георгию. И несомненно, они устраивали здесь религиозные шествия, когда во главе процессии несли крест на высоком древке, как это было принято во всём христианском мире.
Однако, изображение на городской печати чьего-либо символа означало в средние века, что город готов подчиниться (или уже подчиняется) хозяину этого знака. Но меченосцы по отношению к городу не занимали никогда (в отличие от Ливонского ордена) вышестоящего положения; двусторонние отношения города и меченосцев регулировались договорами; соответственно, не было правовых оснований для помещения орденского знака на городской печати. Что же касается благодарности горожан за помощь меченосцев, которую они оказывали при защите города, то исследователи уже отмечали, что "при том важном правовом значении, которое придавалось печати и изображению на ней в средневековье, должно быть совершенно невозможным, чтобы только по причине вежливости или как знак благодарности в изображение печати была бы включена эмблема, по которой можно было бы очень легко, по понятиям тогдашнего времени, предъявить претензии вполне реального характера" [30].
Остаётся добавить, что в случае нападения местных племён на город защищали рыцари прежде всего себя самих: нельзя сказать, что бы коренные жители любили немцев-горожан, но к рыцарям у них отношение было особое. Кроме того, на печати меченосцев изображались крест и под ним меч острием вниз, а не процессионный крест. И кстати, неизвестно, являлись ли эти крест и меч таким же "опознавательным" знаком рыцарей-меченосцев, какими были красный крест для тамплиеров, белый крест для госпитальеров, чёрный крест для тевтонцев и т.д. [31] Таким образом, приведённые рассуждения не позволяют считать крест на рижской печати крестом меченосцев.
Обратимся теперь к мнению о том, что в качестве прообраза креста на печати следует рассматривать посох-крест паломников. Действительно, такой крест часто упоминается в мемуарной литературе крестоносцев и встречается на миниатюрах того времени. Опираясь на такой посох-крест паломники (не рыцари) шли по пустыням, чтобы поклониться святым местам. Однако, какую связь можно найти между паломниками в Палестине и бюргерами в Риге? Что могло побудить этих бюргеров ввести в свою печать символ паломничества? Ведь они никогда не участвовали в походах в Святую Землю. Более того, завоевание Ливонии папа римский ещё в 1199 г. приравнял к походам в святые места [32]. Следовательно, эти мероприятия (походы в Палестину и в Восточную Прибалтику) были равнозначны, и немецкие колонисты (как и ливонские рыцари-крестоносцы) не должны были видеть в ближневосточных коллегах пример для подражания; скорее всего, при разработке печати они исходили из собственных реалий. Но представить себе невооружённого паломника, бродящего с посохом-крестом по лесам и болотам прибалтийских земель, просто невозможно. Так имеются ли веские основания для того, чтобы считать крест рижской печати посохом-крестом палестинских пилигримов? Исследователи, отвечавшие на этот вопрос положительно, или не приводили никаких доказательств (кроме голословного утверждения, что его "можно считать крестом паломников" [33]), или в качестве единственного довода указывали на то, что "орден меченосцев следовал правилам тамплиеров" [20], которые использовали процессионный крест. Однако, такой крест не был характерной принадлежностью одних только тамплиеров! (Как, кстати, и меченосцев). Он широко использовался в религиозных процессиях христиан. А "правила тамплиеров" полагались в основу уставов практически всех военно-монашеских орденов, основной целью которых являлись охрана паломников и борьба с мусульманами (или с нехристианами). Здесь же уместно привести мнение, что "крест тамплиеров полностью совпадает с крестом на старейшей рижской печати" (там же), из которого уже сам собой напрашивается вывод о влиянии старейшего ордена на прибалтийскую сфрагистику. Действительно, крест тамплиеров по форме ("лапчатый") совпадает и с крестом меченосцев, и с крестом на рижской печати. Но было бы преждевременным делать далеко идущие выводы на основании совпадения формы крестов, т.к. такие кресты использовались достаточно широко [34]. Кроме того, трудно предположить, что представители немецкой диаспоры (будь то бюргеры, или рыцари) в качестве образца могли бы взять эмблему, которую носили именно тамплиеры. В борьбе за лидерство во время крестовых походов в Святой Земле эти рыцари враждовали даже со старейшим и не менее авторитетным орденом госпитальеров. А к рыцарям Немецкого ордена, появившегося в самом конце XII века, они относились как к "выскочкам" или, в лучшем случае, как к "младшим братьям" и, по возможности, третировали их [35]. В результате тевтонским рыцарям пришлось покинуть Палестину и искать счастья в Восточной Европе, где они и обосновались. В этом регионе сложилась противоположная ситуация: тамплиеры и госпитальеры не смогли утвердиться здесь и очень скоро покинули земли (первые - польские, вторые - венгерские) [36], которые им были пожалованы в середине XIII века для защиты от язычников или "схизматиков" (как католики называли православных). Словом, взаимная симпатия между тамплиерами и тевтонцами явно отсутствовала. И хотя среди рижских бюргеров не было рыцарей Тевтонского ордена, в то время достаточно было просто быть немцем, чтобы негативно относиться к символике, которую носили французские рыцари (а именно из их среды рекрутировались, в основном, тамплиеры).
Изложенное приводит к выводу, что крест на древке, изображённый на ранней рижской печати, не имеет отношения к символам ни епископа (хотя это утверждалось ещё и в начале XX в. [37]), ни архиепископа, ни ордена меченосцев, ни рыцарей тамплиеров, а является процессионным крестом, широко использовавшимся во время религиозных шествий; крестом, который несли впереди процессии, независимо от того, кто был её инициатором - приходская церковь, ближайший монастырь, какой-либо орден, церковные или светские власти [38]. Этот процессионный крест символизирует "преданность и приверженность" горожан Риги только христианской церкви и ничему больше - ни епископу, у которого они "вырвали" временную независимость, ни архиепископу, которого тогда ещё не было, ни ордену меченосцев, которому не особенно доверяли, ни тамплиерам, к которым относились враждебно. И не исключено, что этот процессионный крест повлиял впоследствии на традиционное использования посоха-креста в архиепископских рижских печатях.
Наконец, нельзя не сказать ещё об одном мнении относительно происхождения первой рижской печати, о мнении, которое наиболее чётко сформулировано в работе К.Меттига, а именно о том, что "стена с башнями и парящие в воздухе ключи напоминают гербы городов Гамбурга и Бремена, а поскольку первые поселенцы Риги были из Северной Германии, то предполагали, что немалое количество жителей этих городов поселилось в Риге, которые и соединили, вероятно, в печати изображение гербов Гамбурга и Бремена" [18]. Интересно, что автор, выразившись в неопределённо-личной форме ("предполагали"), просто констатировал это мнение, не рассмотрев его критически, что могло означать молчаливое согласие с ним. Именно так и воспринял приведённую цитату один из критиков К.Меттига, назвавший это предположение "безосновательным и недопустимым" [30]. Ранее похожее мнение уже высказывалось ("ключи... вероятно, были подражанием городскому гербу Бремена") [39]. Какие факты могли лечь в основу высказанных предположений? В приведённой выше цитате из статьи К.Меттига неоспоримым является лишь то, что первые поселенцы (да и не только первые) прибывали в этот край из Северной Германии. Но утверждения о влиянии изображений на печатях Гамбурга и Бремена на рисунок первой рижской печати требуют подробного рассмотрения. Действительно, в гербе Гамбурга изображена городская стена с тремя башнями, из которых на средней установлен крест, а над крайними "парят" две шестилучевые звезды [40]. Мы уже говорили о том, что изображение крепости на городских печатях было крайне распространённым явлением, но в данном случае следует обратить внимание на то, что печать, изображение на которой перешло впоследствии в герб Гамбурга, известна лишь с 1241 г. [41], т.е. она на 16 лет моложе рижской. Что касается бременского герба, то с ним произошла путаница. Герб города Бремена, возникший из более поздней печати, представлен одним ключом, расположенным по диагонали щита (бородкой вверх в левом верхнем углу поля); сначала ключ был чёрного цвета, поле - золотого [42]; позже ключ стал белым, а поле - красным [43]. Как видно, основания для проведения аналогии с рижской печатью нет.
Старейшая городская печать Бремена имеет другое изображение (сидящие фигуры кайзера со скипетром и державой и епископа с мечом и ключом [44]), да и появилась она также позже рижской, в 1234 г. [41] Более близким по изображению к рижской печати является герб Бременского архиепископства, но и с ним не так всё просто. Ни изображения, ни описания первой печати этой епархии, похоже, не сохранилось. Первое письменное упоминание о ней находят в гербовнике Шрота (1576 г.): в красном щите два белые ключа, сложенные в андреевский крест, и над ними жёлтый крест. Позже цвет креста был заменён на белый [45]. Известный историк геральдики и сфрагистики Г.Зейлер (вообще относившийся к гербовнику Шрота с недоверием) считал, что в таком изображении совместились эмблемы двух епископств - бременского (два описанных ключа) и любекского (белый крест в красном поле) [46] и категорическим образом убирал верхний крест из герба Бременского архиепископства. В любом случае, достоверные известия о существовании герба бременского иерарха Г.Зейлер относил к середине - второй половине XV века и изображал бременскую эмблему без креста, в виде одних только перекрещивающихся ключей [47].
В критике неправильного, но исторически устоявшегося изображения герба Бременского архиепископства Г.Зейлер был не одинок. Того же мнения придерживался и его младший современник М.Грицнер при описании герба герцогства Бременского [48] (предполагавший даже, что бременский герб был перепутан с рижским); это герцогство возникло позднее на территории архиепископства [49]. Таким образом, сопоставление первой рижской печати с печатями (или гербами) городов Бремена и Гамбурга не выдерживает критики.
Представленные данные приводят к выводу о том, что изображение на ранней рижской печати является совершенно самостоятельной городской эмблемой; оно не "позаимствовано" с печати какого-либо города [50]. Это изображение, с одной стороны, характерно для городских печатей того времени, а с другой - отражает местные особенности (независимость города, патрона главной церкви, христианское вероисповедание).
Авторы [51], у которых можно найти прорисовку или описание первой городской рижской печати (рис.1а), часто ссылаются на изображение, приведённое в первом томе рукописного труда Иоганна Бротце (Sylloge diplomatum Livoniam illustrantium): рисунок на пятом листе отнесён к 1226 г., а на седьмом - к 1298 г. Вместе с тем, во втором томе этого труда (на листе 265) [52] приводится изображение этой печати, также отнесённое к 1226 г., но отличающееся формой креста (рис.1б): он снабжён двумя горизонтальными перекладинами, причём верхняя длиннее нижней, что встречается крайне редко. У так называемого "патриаршего" или "лотарингского" креста, наоборот, верхняя перекладина короче нижней [53]. Прорисовка оттиска печати может быть искажена по сравнению с его оригиналом в зависимости от качества сохранившегося изображения и восприятия художника; но в любом случае его форма значительно отличается от формы, которую мы видим на рис.1а, и, совершенно очевидно, он не является процессионным или посохом-крестом. Следует отметить, что если фотографии оттисков печати первого варианта (рис.1а) в литературе найти можно (см. примечание 13), то фотографии оттисков второго варианта (рис.1б) мне ещё не встречались. Интересно также, что приводящиеся у некоторых авторов прорисовки этого варианта даются без ссылок на источник (хотя бы на труд И.Бротце) и, тем более, без каких-либо комментарий или указаний на документы, к которым печать с таким изображением была приложена [54]. Возможно, И.Арндт считал второй вариант более поздним, т.к. говоря о "древнем гербе города от 1232 г.", он называет изображённый там крест ?архиепископским?, а описывая изменения в печати, происшедшие в следующем столетии, он говорит о появлении нового креста вместо "патриаршего" [17].
В какой период времени использовалась первая рижская печать? Представляется естественным увязать возникновение этой печати с договорными отношениями между епископом и горожанами (в декабре 1225 г.) [55]; но можно встретить и предположения о значительно более раннем её появлении. Так, К.Меттиг, возможно, имея в виду точку зрения Л. Арбузова (см. примечание 12), исходит из того, что "сразу после основания Риги представительство горожан (а может быть уже и рат) выбрало для своей печати" описанное выше изображение [18]. Но появление печати физического или юридического лица в средние века говорило о наличии определённых прав, присущих этому лицу. Сомнительно, однако, чтобы горожане обладали хоть каким-нибудь влиянием на положение дел в городе "сразу после основания Риги". Главной заботой нового поселения было обеспечение безопасности, а это находилось целиком в руках епископа, т.к. именно по его приглашению и настоянию в этот край прибывали крестоносцы.
Впрочем, самое раннее изображение городской печати, которое мне удалось встретить в литературе, это - представленный в той же работе оттиск печати с документа, датируемого 1225 г. (см.примечание 13). Если учесть, что свою "конституцию" горожане получили только в декабре этого года, то, надо признать, что с оформлением печати они не затягивали. Значительно чаще можно видеть в литературе рисунок печати, относящейся к договору о разделе ливонских земель между рижской церковью, орденом меченосцев и городским советом (ратом) [56]. Этот договор датируется 11 апреля 1226 г.. Он знаменателен тем, что скреплён печатями всех участвовавших в договоре сторон, и являет собой первый пример признания самостоятельности городского совета со стороны представителей других властей и говорит о равноправии рата наравне с епархией, орденом и папским послом (документ скреплён дополнительно печатью папского легата, т.е. посла - епископа Моденского Вильгельма, что свидетельствует об утверждении его от имени папы). На вопрос, до какого времени использовалась первая городская печать, однозначного ответа нет. Высказывались предположения, что она существовала ещё в XIV веке [18], и даже вплоть до появления второй городской печати [57], т.е. до конца второй половины этого столетия, но ссылками на конкретные документы такие гипотезы не сопровождались. Вместе с тем, в литературе можно найти указания на примеры использования этой печати на документах только до конца XIII века [58].
продолжение статьи
примечания
Оставьте свой комментарий и поделитесь с ним с друзьями во ВКонтакте.
Рижский герб (к 800-летию Риги) [начало]
Обсуждение – комментарии, дополнения, новости
Еще никто не написал никаких коментариев. Вы можете стать инициатором обсуждения!
Источники: Журнал "Гербоведъ" #60, стр.4-47
По всем вопросам, связанным с проектом Геральдика.ру, пишите, пожалуйста, на адрес support@geraldika.ru или можно оставить комментарий прямо на самой странице. |
› Векторные изображения гербов, флагов и эмблем
› 
Обсудить ▼
